Но змей родится снова? [= Убить Змея] - Валерий Вайнин

Дока воззрился на него в недоумении:

— Какого хера?

Пузан раскатисто хохотнул:

— Стволы на базе позабыли. Возвращаться пришлось.

Игнат усмехнулся:

— Во народ! Хотя, насколько я знаю Француза, стволы там уже не понадобятся.

Пузан в камуфляже из уважения промолчал. Но во взгляде его читалось недоверие.

В «жигуленке» Вася вежливо со всеми поздоровался. Даша обернулась и вежливо ему ответила. Глянув на нее, Вася обомлел. С этого момента он, точно под гипнозом, смотрел лишь на ее покачивающийся «конский хвост». Графиню его реакция позабавила, но она деликатно спрятала улыбку. Глеб заметил все это в зеркальце, но ему было не до забав: дело, можно сказать, близилось к развязке.

Дача Дмитрия Грачева, как водится, скрывалась за высоченным забором и гектары занимала неоглядные. При виде этих хором и территорий сразу же становилось ясно, что хозяин их — большая шишка, а покровители его — шишки выше некуда. Неподалеку от ворот и вдоль забора пестрело множество припаркованных иномарок. А когда ворота бесшумно открылись, пропуская «жигуленок» с «фольксвагеном», выяснилось, что и внутри, на заасфальтированной стоянке, машин хоть отбавляй.

Особняк был четырехэтажный. Земельные угодья Грача захватывали изрядный кусок леса, перед которым расстилался газон площадью примерно в два с половиной футбольных поля. И сейчас, во второй половине марта, трава только начинала еще зеленеть. А на краю газона, у лесной опушки, возвышалось странное сооружение в форме усеченного конуса. По окружности этого конуса, снизу доверху в порядке уменьшения, располагались пять рядов скамеек, на которые можно было взобраться по специально приспособленным лесенкам. Перехватив напряженный взгляд Глеба, Даша тихо спросила:

— Что это?

— Каркас Пирамиды Змея, — ответил Глеб. — На первой скамье вдоль окружности встанут тридцать два человека: второе кольцо Змея. На второй скамье повыше встанут шестнадцать — первое кольцо. Затем, соответственно, восемь — «хребет Змея», четыре «клыка» и два «глаза Змея». А на верхней площадке встанет Сам. Вернее, Сама в нашем случае.

— Он ведь предлагал один на один, — подавленно произнесла Даша.

Глеб усмехнулся:

— Это он так, для поддержания разговора.

Сидя в «жигуленке», они ожидали приближающегося к ним Родригеса. Графиня и Вася молча озирались по сторонам. Стас, Илья и Такэру, дублируя действия Глеба, также не выходили из «фольксвагена». Десятка два мордоворотов Грача слонялись поблизости, следуя, очевидно, указаниям в контакт не вступать: они лишь отворили ворота и впустили дорогих гостей.

Родригес в красном пиджаке и в белой сорочке с бабочкой лучезарно улыбался. Его седеющие волосы серебрились на солнце. Подойдя к «жигуленку», он сделал приглашающий жест: вылезайте, мол, чего сидеть?

— Зовут к столу, — сказал Глеб и вышел из машины.

За ним вышли Даша, Вася и графиня. Такэру, Илья и Стас также покинули «фольксваген». Все они молча сгрудились за спиной Глеба.

— Не представите ли меня дамам? — проговорил Родригес, с восхищением глядя на Дашу.

— Нет смысла, — ответил Глеб. — Знакомство будет мимолетным.

— Как знать, как знать, — многозначительно усмехнулся испанец, раздевая Дашу глазами. Он галантно поклонился графине. — Дон Хуан Родригес. Рад вашему визиту, Наталья Дмитриевна.

— Вы меня знаете? — удивилась графиня.

— Кто же не знает графиню Салтыкову? Позвольте принести вам глубочайшие извинения за хамскую агрессивность, которую позволили себе мои люди в отношении вас. Я был в отъезде и… Надеюсь, я как-то сумею загладить их вину.

Графиня растаяла. В свои сто четырнадцать лет она представить себе не могла, что такой джентльмен способен на нехорошие поступки.

— Я тоже на это надеюсь, сеньор Родригес, — ответила она с достоинством.

Родригес вновь поклонился и перевел взгляд на Дашу.

— Так вот вы какая, Дарья Николаевна! — Он поцеловал ей руку, слегка задержав ее в своей ладони. — А я, знаете ли, тот самый Родригес. Для кого-то я, может, и Змей, но для вас — просто Хуан.

Изумрудные Дашины глаза гневно вспыхнули. Голос ее, однако, прозвучал с чарующим кокетством:

— А ты все такой же лакомка, Неудержимый, не меняешься. Мангустов продал — может, и Змею продашь? Договоримся?

Лицо Родригеса вытянулось и побледнело. Все вокруг напряженно застыли, даже Вася, толком и не понимающий, что здесь происходит. Сияло солнце, синело небо, и в гробовой тишине стоном прозвучал возглас Ильи:

— Дуська, рано!

Даша вздохнула:

— Импровизация, Гольдберг! Тошно смотреть, как он тут хвост распускает! — С виноватым видом она взяла Глеба за руку. — Прости, милый: что сделано, то сделано! — С этими словами она сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула.

Кое-кто из охранников Грача зажал себе уши. Глеб улыбнулся:

— Все забываю спросить: кто тебя этому научил?

— Вовка Родин из 6-го «Б», — ответила Даша. — Правда здорово?

Стас и Такэру синхронно показали ей большие пальцы.

— Ништяк! — сверкнул золотыми зубами Вася.

Лишь Илья буркнул:

— Ну да, Вовка Родин научит!

— Между прочим, я тоже умею, — заявила вдруг графиня. — Только не упражнялась давно.

— А ну! — подначил ее Глеб.

Наталья Дмитриевна смущенно свистнула в четыре пальца. Не так чисто и не так пронзительно, как Даша, но… Один из мордоворотов Грача даже зааплодировал.

А дон Хуан Родригес все не мог прийти в себя от разоблачения. Меж тем лицо его из бледного сделалось багровым, а выражение радушия перешло в маску хищной злобы.

— Оказывается, Дарья Николаевна, — проговорил он мрачно, — вам известно больше, чем я предполагал. Ну что ж… тем хуже для вас.

Глеб щелкнул пальцами перед его носом.

— Начнем, Неудержимый.

Родригес зловеще осклабился.

— Пожалуй.

Тем временем на широкое крыльцо особняка из внутренних помещений стал стекаться народ, привлеченный свистом милых дам. И одет народ сей был весьма своеобразно: на женщинах и на мужчинах были одинаковые серые балахоны с капюшонами, откинутыми на спину. Среди лиц, составляющих эту серую толпу, мелькали и знакомые: директор школы Иван Гаврилович и сенатор Колмен с повязкой на глазу, Сато Абэ, Марья Шлыкова и Элен Вилье, бросающая на Глеба испепеляющие взгляды. Среди враждебных этих лиц Даша разглядела мастеров бального танца — супругов Манько и лобастую физиономию художника Федора Ляха. Лишь двое выделялись своей одеждой: хозяин дачи Дмитрий Грачев и фотомодель Виктория Бланш, которая, кстати, и держалась от серых балахонов несколько особняком.